«Чиполлини после финиша полез даже в драку со мной…» Джамолидин Абдужапаров, один из лучших спринтеров в мире в шоссейных велогонках - о себе и соперниках

Этот спринтер из Узбекистана – самый знаменитый из бывших советских велогонщиков - участников «Тур де Франс». Он победил на девяти (!) этапах этих гонок. Так же в его копилке победы на одном этапе «Джиро д'Италия», семи «Вуэльты», пяти велогонках Мира…

- Есть кто-то из современных гонщиков, напоминающий вас по стилю?

- Думаю, я был единственным в своем роде, в те времена это даже кое кого раздражало. Нынешние гонщики не работают в таком стиле. Они ничего не могут сделать без поддержки. То есть команда делает основную работу, а метров за триста до финиша включаешься ты. Вот такой простой нынче спринт.

- В ваше время все было по другому?

- Надо было работать головой. На финише почти не оставалось уже партнеров, и все зависело только от тебя. Самое главное – надо было хорошо знать соперников и сесть на колесо к кому надо. Даже тогда, когда ноги уже были подсевшие, всегда сохранялся шанс победить. Если умеешь предугадывать действия соперников и разбираешься во всей этой спринтерской науке – за счет этого и побеждаешь. Раньше мы должны были больше полагаться на себя, чем современные гонщики.

- Но вы бы не отказались в свое время иметь в распоряжении целую команда «помощников»?

- Никогда не задавал себе этот вопрос, вероятно, потому, что абсолютно не завидую современным велогонщикам. Плохо представляю себе, что это за ощущение, когда вокруг находятся четыре или пять «помощников». Я так привык делать все сам, сам все обдумывать. Так что не уверен, что согласился бы на то, чтобы кто-нибудь катил рядом ради моей победы. Но у современных спринтеров другие принципы. Не знаю, выиграл бы я больше гонок, окажись на их месте.

- Кто был вашим главным соперником?

- Олаф Людвиг, и, конечно, Марио Чиполлини, но тот он был опасен только на начальных этапах Тур де Франс. Когда начинались горы, он сдувался. Также в список главных соперников могу добавить Фредерика Монкассэна и Лорана Жалабера – последний всегда мог преподнести сюрприз.

- Вас обвиняли в недостойных методах гонки…

- Я не был каким-то беспредельщиком. Знаю, что говорят на мой счет, но ведь никто никогда не попытался разобраться в моем стиле. У меня был особый спринтерский стиль, потому что я умел использовать все мышцы – и ног, и рук. От этого и раскачивался на велосипеде с такой широкой амплитудой, но ведь никогда не мешал движению других.

- Тем не менее, соперников такая манера выводила из себя…

 - Но только однажды возник конфликт - с Марио Чиполлини после финиша гонок Гент-Вевельгем. Он полез даже в драку, но быстро успокоился. Такое поведение вполне понятно сразу после финиша, ведь накапливается такое нервное напряжение, которое может выплеснуться в любой момент. Чиполлини был раздражен, и тут подвернулся Абду под его руку.

- Как вам такое отношение?

- Меня не интересовало все, что про меня болтали. Я жил себе спокойно и не думал ни о чем, кроме велосипеда. Я покинул СССР, мне так повезло, что стал выступать профессионально, а какие-то подлянки со стороны гонщиков – считал их издержкой производства.

- После ваших падений, в частности в 1991-м на Елисейских Полях, не возникало мысли прекратить гонку?

- Напротив, каждый раз только добавлялось желания победить. Когда садился снова на велосипед, сразу обо всем забывал - думал только о следующем старте. Это не в нашей ментальности, жить прошлым.

- Какой современный спринтер вам больше всего нравится?

- Марк Кавендиш. Это человек, который бьется до конца и никогда не пасует. В самой сложной ситуации не опускает рук. Всегда использует малейший шанс. Мне кажется, он сильнее Марселя Киттеля – тот уж чересчур опирается на помощь команды.

- А что вы думаете о Насере Буанни?

- О ком?

- Вы не слышали о Насере Буанни?

- Нет, имя то я слышал. Но чтобы кого-то запомнить, мне надо не только увидеть его, но и понять. Гонщик должен меня покорить - только тогда я смогу говорить о нем. А этому (Буанни – прим. ред.) пока не удалось победить в Тур де Франс, он для этого еще слишком молод.

- Как вы пришли в профессиональный спорт?

- В 1989-м меня не взяли в команду «Альфа Люм», это была первая профессиональная советская команда. Спонсор и спортивные руководители, все итальянцы, приехали в Москву, чтобы набрать известных гонщиков, которые в те времена составляли сборную СССР, таковыми были, к примеру, Сухорученков, Угрюмов. А в тот год я участвовал в нескольких гонках в Италии в составе сборной, выиграл в частности немало этапов на Неделе Сицилианна. Хозяин команды «Альфа Люм» сразу же навел обо мне справки и спросил тренера сборной СССР, почему меня не предложили. Он даже пригрозил убрать спонсора, если в 1990-м я не войду в его профессиональную команду.

- Какова была реакция европейских гонщиков, когда вы стали их соперником?

- Да, я был несколько экзотичен. Никто не знал, где такая страна Узбекистан, некоторые просили меня показать им на карте Ташкент. Все говорили об СССР вообще, но не могли вдаваться в детали, не знали республик.

- Было трудно адаптироваться в новой жизни?

- Конечно, азиатскому гонщику это было сложнее, чем сейчас. Я поначалу участвовал в гонках по большей части в Бельгии и Нидерландах, и иногда это было даже небезопасно, потому что меня всегда зажимали, не пропускали. Но Олаф Людвиг разрулил ситуацию. Он хорошо меня знал, мы соперничали на велогонках Мира еще по любителям, перед тем, как он стал профи в команде «Панасоник». Помню, перед каким-то стартом он указал на меня пальцем и сказал: «Будьте внимательны к этому Абду! Вы его еще не знаете, но скоро он всем покажет!» И с того дня соперники стали ко мне относиться более уважительно.

- Тогда вас уже называли Абду?

- Так было все-таки проще произносить европейцам. Россиянин Вячеслав Екимов из команды «Панасоник» - тот пытался вначале правильно произносить мое имя и фамилию – выговаривая по слогам. Но это получалось только у него. Тогда меня начали просто называть – Абду. Мне было все равно.

- Сейчас общаетесь с бывшими гонщиками СССР?

- Да, связи остались, часто перезваниваемся: украинцы, русские, латыши или казахи. Сейчас то каждый знает свою национальность, а раньше все были – советские и выступали в майках одного цвета – красного. Все говорили на одном языке, всем было все равно из какой ты республики.

- Испытывали особые чувства, когда начали представлять на гонках Узбекистан после развала СССР?

- Конечно. Хотя только однажды я надел майку сборной Узбекистана - на Олимпиаде в Аталанте, в  1996-м  году. Но тогда страна была очень молодая, только в 1992-м году получила независимость, а я уже был профи. Федерации были еще не развиты, поэтому я не смог выступать на чемпионатах мира. Я был единственным профессиональным гонщиком в Узбекистане, а в те времена нужна была команда из трех профи, чтобы разрешили выступать (на чемпионатах мира – прим. ред.). Очень жалко, потому что некоторые соревнования, как, к примеру, Бенидорм в 1992-м, были не особо сложные, я имел все шансы выиграть.

- Сейчас как-то способствуете развитию велоспорта в стране?

- Я не был в Узбекистане уже пятнадцать лет. Тренеры, чиновники федерации - все сменились, я никого не знаю. Мои родители поселились в Крыму, там я и планирую создать школу для молодых украинских гонщиков, которые смогли бы затем попасть в любительские клубы в Европе.

- Чем вы объясните вашу популярность?

- Не думаю, что речь идет о какой-то особой популярности, скорое это интерес и любопытство. Я приехал из далекой страны, и не побоялся составить конкуренцию знаменитым итальянским или бельгийским спринтерам. Те же сначала не принимали меня всерьез, я был человек из ниоткуда. Но это я понял уже позже.