Хуан Себастьян Верон: После Италии в Англии наступила настоящая расслабуха

Его партнерами были и Марадона, и Месси. Играл до 39 лет – на родине в Аргентине, в Италии, в Англии, снова в Аргентине… Из игроков «Эстудиантеса» рванул прямо в президенты! И год назад вдруг снова вышел на поле, став играющим президентом… Интересного собеседника нашел SOFOOT.com. Мы публикуем перевод материала. 

ВСЕГДА ЗНАЛ, ЧТО ЕВРОПА – ЭТО ВРЕМЕННО

– «Эстудиантес», что значит для вас этот клуб?
– Это любовь и такая… семейная традиция – ведь папа играл в этом клубе в 60-х. Куда же мне идти как не в «Эстудиантес»! Для нас, аргентинцев, клубы – это гораздо большее, чем команда, за которую болеешь. В выходные, если хочешь поплавать в бассейне – идешь в клуб. Все лето проводишь в клубе. Все каникулы – там. Это часть твоей жизни.

– Вы ведь с «Эстудиантесом» выиграли кубок Либертадорес в 2009-м?
– Ребенком главной мечтой было когда-нибудь сыграть за «Эстудиантес». Потом аппетиты растут, начинаешь думать о карьере, строить планы – это уже не мечты, а что-то конкретное… Я всегда знал, с самого дня отъезда (в 1996-м перешел в «Бока Хуниорс» и в том же году уехал в Италию), что вернусь. Знал, что Европа – это временно. Потом я ведь на родине играл всего ничего – полтора года. Это нормально, когда игрок начинает карьеру в каком-то клубе и хочет закончить ее именно там. И победа в Кубке Либертадорес, наверное, лучший момент в моей карьере.

– Теперь вы – президент «Эстудиантес» – весьма логичный виток судьбы… 
– Клуб мне много дал, хочу теперь ему послужить, использовать опыт, который приобрел в Европе. Клуб нуждается в системных изменениях, опять-таки надо взять лучшее у Европы. В Аргентине это сделать очень сложно, потому что клубы либо акционерные общества, либо частная собственность. В Европе же клубы более открыты, там есть административный совет, состоящий из обычных людей, не профессионалов, для которых это не основная работа. Но в Аргентине свои традиции, сломать систему невозможно. Однако кое-чего изменить, сделать работу клуба более профессиональной мне по силам.

– А почему не стали тренером?
– Да, среди моих бывших партнеров многие стали тренерами – Почеттино, Симеоне, Гальярдо… Но я хочу управлять не командой со скамейки, а клубом.

ВСЕМ ХОЧЕТСЯ ЗАРАБАТЫВАТЬ, КАК МЕССИ

– Аргентина очень изменилась с того времени, что вы уехали в Италию?
– Страна идет куда-то не туда, это факт. Сильно изменилась. Система образования деградирует, жить стало опаснее. В этих условиях, футбол начинает играть все большую роль в жизни народа. Клубы должны не только формировать футболистов, но и личностей.

– То есть футбол в Аргентине это больше чем футбол?
– Именно. Футбол – это социальный лифт, дети хотят стать футболистами, чтобы помочь своим родным решить денежные проблемы. Конечно, всем хочется так жить, как Месси. Но люди не понимают, за счет чего все было достигнуто, скольким надо было пожертвовать. Дорога на тренировку – несколько часов. Каждый день трясешься в этом автобусе. Ты практически лишен нормального детства. Потом оказываешься вдали от семьи, от дома, друзья где-то далеко. Чтобы все получилось, нужно огромное желание и сила воли. Но большинство хотят все достичь малой кровью – и быстро сходят с дистанции. А тот, кто не имел особого таланта и физических качеств, за счет характера может и пробиться. Главное, не опускать руки и не пасовать перед первой трудностью. Потому что трудностей будет вагон и маленькая тележка. Став профессиональным футболистом, парень сразу становится мужиком, должен решать проблемы, которые и сорокалетних ставят в тупик.

– В одном из интервью вы сказали, что футболисты нуждаются в помощи психологов.
– Да, это одна из проблем. Но я лично никогда не обращался к психологу. Хотя сегодня проблем гораздо больше. Двадцать лет назад в Аргентине было понятие семейного клана, проживали часто все на одной площади – в тесноте, да не в обиде. Теперь каждая семья может жить отдельно, родственные связи слабеют, и это совсем другая среда для ребенка. Отец может сидеть в тюрьме, брат – какой-нибудь наркодилер. Конечно, все это влияет на футболиста. Вот в таких случаях ему и нужна помощь психолога.

СДЕЛАЛИ ИЗ МЕНЯ КОЗЛА ОТПУЩЕНИЯ

– Игры за сборную – особая страница биографии?
– Участие в трех ЧМ – мало кто может этим похвастаться. Но какая была нервотрепка – эта сборная! Ничего ведь не могли выиграть с 1990-х, это были годы разочарования. Ребята то играли классные, в клубах все получалось, а в сборной – никак! Думаю, не только у меня, но и у всех осталось это чувство: как будто так и не смогли довести дело до конца, как будто должок висит… И старались ведь, но все шло как-то наперекосяк, все время чего-то не хватало, какой-то мелочи. В 1998 году Батистута угодил в штангу, потом сразу (на 90-й минуте) Бергкамп забивает и – все! (в 1/4 финала Голландия выиграла 2:1).

– А вспомнить ЧМ-2002 (Аргентина не вышла из группы)...
– А мы ведь с французами считались главными фаворитами (Франция тоже не вышла из группы, оказавшись на последнем месте). Мрак. Но футбол непредсказуем, столько разных слагаемых! Состояние каждого игрока, подготовка… Да и в матчах порой происходят совершенно необъяснимые вещи. Потом сидишь, ломаешь голову, в чем причина. Но штука вся в том, что футбол – не математика.

– В 2002 году после матча с Англией (в группе – 0:1) вас назвали предателем родины...
– Я ведь играл тогда за «Манчестер». Обвинили, что, мол, специально не выкладывался, нужен был козел отпущения. Иногда сталкиваешься с такой глупостью – что просто диву даешься! Но аргентинцы такие наивные, верят всему, что пишет пресса. Хотя была такая национальная трагедия, надо было, действительно, на кого-то все свалить. Но я на все это не обращал внимания, иначе просто не смог бы играть.

– На том ЧМ сборную тренировал Марсело Бьелса. Тренер особый в твоей карьере?
– Да, Марсело оказал огромное влияние на игроков той сборной, многие потом стали тренерами. Почеттино, Бериццо, Сенсини, Хайнце, Гальярдо – все они все в некотором роде пытались его копировать. Если он верит во что-то, заряжает и тебя своей идеей. Но я никогда не хотел быть тренером, поэтому особо не старался запомнить все из того, что он говорил и показывал. Но это была такая школа, что иные ребята становились чуть ли не играющими тренерами. Потому что он не только тренировал, но и воспитывал, обучал. Такой немножко сумасшедший, но очень образованный, интеллигентный, с ним можно было говорить обо всем, не только о футболе. Личность. Но держал с нами дистанцию, у него было на этот счет свое мнение: у тренера с игроками не должно быть приятельских отношений. Однако, был очень внимателен ко всем.

– Что скажете о Билардо?
– Билардо – уникум! «Эстудиантес» – это ведь его дитя. Стиль и прочее – от него. Но ведь Карлос родом из этих мест. Очень на меня повлиял, так что я, можно сказать, настоящий «билардист». Он мне как отец родной. Да и для всех болельщиков. Мы любим этого человека со всеми его «тараканами».

АРГЕНТИНА БЫЛА ВСЕГДА ЧЕРЕСЧУР ТРЕБОВАТЕЛЬНА К МЕССИ

– Вы играли и с Марадоной (в 1996-м в «Бока Хуниорс»), и с Месси. Что можете сказать о них?
– Когда Месси появился в сборной, сразу все поняли, что это феномен. А Марадона – мы были молодыми, он был нашим кумиром, кумиром всего поколения. Аргентине очень повезло – два человека из этой страны стали одними из лучших футболистов в истории, причем почти сразу один за другим. Марадона ушел, и через десять лет появился Месси. Это в некотором роде чудо. 

– В Аргентине Месси иногда обвиняют в том, что он не полностью выкладывается в сборной.
– Перед чемпионатом мира 2010 года Месси обвиняли в том, что не поет гимн – якобы не знал слов. Начали прикалываться – присылать текст. Бред сумасшедшего! Такое было и со мной, это начинается тогда, когда в футбол вмешивается политика. Аргентина всегда была чересчур требовательна к Месси. Потом народ немного смягчился, но все равно обидно. Ведь когда еще на свете появится такой футболист! Пока есть возможность – наслаждайтесь его игрой! Но постоянно эти сравнения с Марадоной, чуть ли не ультимативно требуют выиграть Кубок мира. Копаются, выискивают за ним какие-то грешки…

ЧИПСЫ В РАЗДЕВАЛКЕ – Я ПРОСТО ОСТОЛБЕНЕЛ!

– Трудно было покинуть Аргентину в 21 год? 
– В те времена не было всех этих социальных сетей, средств коммуникации, чтобы поддерживать контакт с домом, друзьями. Было очень трудно. Вы вдруг оказываетесь с чужой стране, где все другое, футбол совсем другого уровня. Но мне повезло – попал в «Сампдорию», в отличную компанию: Умар Диенг, Пьер Лэгль, Кристиан Карамбе, Богоссян – все стали моими друзьями. Был тренер, которому я был нужен. Это главное. И понемногу я освоился. Тогда итальянский чемпионат был сильнейшим в мире. А какие конкуренты! «Ювентус», «Милан»… Потом я играл в «Парме», «Лацио» – тоже, как и «Сампдория», классные команды!

– В Италии у вас был успех, в Англии же дело не очень пошло… 
– Англия всегда была для меня особенной страной. Мой дядя играл за «Шеффилд». Мой отец однажды забил на «Олд Траффорд» в финале межконтинентального кубка. И так сложилась, что я начал играть на том же стадионе, где «Эстудиантес» взял кубок в 1968-м. Если подумать, это такое почти мистическое совпадение.

– В Англии вы попали как будто на другую планету?
– Совершенно верно. Все – тренировочный процесс, питание – я бы сказал, не на таком профессиональном уровне, как в Италии. Нет тебе никаких карантинов, сборов. После матча в раздевалке ребята уплетают чипсы – я просто остолбенел. В Италии такое было невозможно. И тем не менее в Англии в плане физики ребята просто звери. Думаю, это генетика. Иначе как объяснить: питаются, как попало – а в матчах такие скорости, столько борьбы!

– Но сейчас, наверное, чипсы английские футболисты уже не едят?
– Кто их знает! Но в Аргентине, за последнее десятилетие многое изменилось, все стало гораздо профессиональнее. Благодаря определенной диете и медицине карьера футболиста существенно удлиняется. Сегодня за молодыми следит диетолог, каждый имеет индивидуальную диету. Когда я вернулся из Англии (в 2006-м), такого еще не было.

– А в Италии, когда вы там играли, был уже такой профессиональный подход?
– В Италию я приехал с животиком, и со мной начал работать диетолог. Уже в те времена все было очень профессионально. Поэтому там изменилась не только моя игра, но и я сам. В Аргентине я пил кока-колу, в Италии – стоп!

В АНГЛИИ ДЛЯ ФУТБОЛИСТОВ НЕ ЖИЗНЬ, А РАЙ!

– Как бы то ни было, в Англии вам было комфортно?
– Думаю, в Англии футболистам живется лучше, чем где либо. Не жизнь – а рай, все проблемы – только на футбольном поле. А после матча – живешь спокойно, никто не гнобит, никому ты не нужен. Просто класс!

– Что скажете о «Манчестер Юнайтед»? 
– Для меня «Манчестер Юнайтед» – самый великий клуб в мире. Многие считают, что это «Реал» или «Барса», но «Манчестер» – это целая империя. Ушло золотое поколение – Невилл, Скоулз, Бекхэм, Гиггз, Алекс Фергюсон, но стиль тот же.

– Почему все-таки там не очень покатило?
– В «Манчестере» у меня было все: и взлеты, и падения. В Италии все было более гладко. В Манчестере вроде были созданы все условия для того, чтобы игра пошла: отличный клуб, болельщики, классные партнеры… Но я оказался совсем в другой футбольной системе координат. В Италии все было очень строго, и вдруг такая расслабуха. Тренировок мало – сплошные матчи, на предсезонках особо не напрягаешься. Думаю, не готов был к такой жизни. Так до конца и не смог приспособиться. Я ведь из тех игроков, кому, чтобы заиграть в свой футбол, нужно быть на 100% готовым физически. Тем более темп матчей – запредельный, скорости – сумасшедшие. В Англии ведь все играют только на победу, никаких закрытых вариантов. Это в Италии на выезде готовят какие-то тактические схемы. А в Англии – открытый футбол. И если физически не совсем в порядке – можешь и не выходить.