«Выйдя из тюрьмы, заказал восемь бургеров и три огромные колы»

Недавно баварское издание «Митльбайерише цайтунг» вручило ему приз «Легенда». За что? Лутц успел поиграть в 14 странах, сменив в общей сложности 27 клубов, и стал первым в истории футболистом, который выступал в чемпионатах всех шести континентальных конфедераций ФИФА. 42‑летний вратарь поделился с «Совспорт Футболом» несколькими яркими историями из своей невероятной футбольной жизни.

В середине 1990‑х я перешел в «Ноттингем Форест». Там на меня не сильно рассчитывали и постоянно отдавали в аренду в другие клубы. Делали на этом деньги. Куда меня только не отправляли: в Финляндию, ЮАР, Мальту, в другие английские команды. Где-то травмировался вратарь? Лутц Пфанненштиль спешит на помощь. В конце концов меня это достало, и я попросил агента искать другие варианты. Вскоре он позвонил: «Поедешь в «Гейланг Юнайтед»?» – «Это где?» – «В Сингапуре». – «О’кей». Этот переход стал самой большой ошибкой в моей жизни.

В Сингапуре меня посадили в тюрьму. Обвинили в сдаче трех матчей и приговорили к пяти месяцам заключения. Во время суда я кричал, что ни в чем не виноват. Но судья была непреклонна: «Согласно показаниям букмекера Мадасани вы участвовали в трех договорных играх и в качестве вознаграждения получили от него соответственно 5, 6 и 7 тысяч сингапурских долларов». Я этого Мадасани никогда в глаза не видел. И каким образом, интересно, я мог повлиять на результат, если в двух из трех названных игр «Гейланг» одержал победу, а третий матч закончился ничьей? Да я не допустил ни одной ошибки в этих матчах!

То был тяжелый период для сингапурского футбола. Местные власти хотели показать всему миру, что они реально борются с договорняками, и пересажали десятки футболистов. Я просто попал под раздачу. Когда судья вынесла вердикт, я чуть с ума не сошел. Вскочил с места и завопил: «Вы что, издеваетесь?!»

Как бы то ни было, в 2001‑м я перешел порог Квинстауна – одной из самых страшных тюрем в мире. Первая ночь – сущий ад. Охранники решили запугать меня и бросили в камеру к психически больному убийце. Этот парень прикончил двоих. Его пичкали сильными медикаментами, чтобы не буянил. Когда действие таблеток ослабевало, он орал диким голосом и пытался броситься на меня и ударить. Правда, резко двигаться ему все равно не удавалось. Я отталкивал его в угол камеры и молча сидел в своем. Всю ночь не сомкнул глаз, наблюдая за этим психом.

Несколько дней спустя меня перевели в другую камеру, на двенадцать человек. Убийцы, насильники, наркоторговцы. Отличная компания. Влажность там такая, что все были липкими от пота. А еще преследовал запах тухлой говядины. Кто-то из заключенных не доел обед, и мясо начало вонять на жаре. Ночью беспрерывно пищали и кусались комары. Я ненавижу этих тварей! Впрочем, и без комаров заснуть было бы почти невозможно.

Сотрудники посольства Германии настоятельно рекомендовали мне воздержаться от потасовок. В случае примерного поведения я бы мог покинуть это место досрочно, спустя три месяца. Легко говорить. В тюрьме свои правила. Особенно если ты имеешь дело с заключенными, приговоренными к смерти. Еду нам приносили на подносах. Неизменно рис и невкусные овощи, приправленные карри и чили. Изредка давали мясо. На первых порах сокамерники подходили и, ничего не говоря, просто забирали с моего подноса две миски из трех. Я никак не реагировал.

Однажды, во время прогулки по тюремному двору, ко мне подошел накачанный мужик, который обычно держался в стороне и молча за всеми наблюдал. Его звали Йога. Оказалось, бывший боксер. Мощным хуком отправил на тот свет пьянчугу, который кинулся на него с ножом в баре. Йогу посадили на 12 лет. «Послушай, – заговорил он со мной низким голосом, – ты должен давать отпор. Иначе вскоре у тебя будут реальные проблемы. Они, как животные. Высматривают слабейшего, а потом сжирают его». Он знал о том, что у меня постоянно забирают еду. «Снаружи есть законы, адвокаты и сотрудники посольства, – продолжал он. – Но здесь все это не имеет никакого значения. Если не заставишь уважать себя, твоя жизнь в опасности».

Изнасилование в Квинстауне – обыденная вещь. Это было по-настоящему страшно. Играя в футбол, я тысячу раз неудачно приземлялся. Ломал руки и нос. Но ко всей этой ситуации с тюрьмой я был абсолютно не готов.

«Если будешь драться, лупи по коленям, – посоветовал Йога. – Это один из самых болезненных и эффективных ударов». Я последовал его совету в тот же день. Когда сокамерник китаец, который сидел за торговлю наркотой, попытался забрать у меня миску с подноса, я дважды ударил его по носу и со всей силы влепил по колену. И китаец, и мой поднос оказались на полу. Впоследствии мне самому пять или шесть раз в кровь разбивали нос, но моим противникам доставалось похлеще. А еще несколько дней спустя группа китайцев окружила меня в душе и попыталась изнасиловать. Несколько затрещин и ударов по коленям – и они поняли, что я так легко не дамся, и отстали. После этого случая я наконец смог свободно вздохнуть.

Один день, проведенный в Квинстауне, ощущался как две недели. Кто-то говорит, что в тюрьме не стоит слишком много размышлять. Но мне не удавалось абстрагироваться от происходящего вокруг. Как расслабиться, если ты видишь, как мимо твоей камеры проносят тело, завернутое в пакет для мусора? Этот мужик – я его много раз видел во время прогулки – сбрендил и всю ночь бился головой о стену. Бился до тех пор, пока не умер.

Кроме этого, каждую пятницу мы слышали ужасающие вопли, раздающиеся на весь комплекс. Это охранники лупили новоприбывших заключенных. В Сингапуре, помимо тюремного срока, зачастую назначают телесные наказания в виде ударов палкой по заднице. Как правило, люди падали в обморок после 6-7 таких ударов. Йогу, как мне рассказали, наказали 24 ударами. После таких процедур раны доходят до кости, и в течение месяца приходится спать исключительно на животе.

Я пробыл в заключении 101 день. И за этот срок получил от жены Аниты ровно 101 письмо. Каждое новое ее послание было для меня как наркотик. Это единственное, что придавало мне силы. Обычно охранники приносили почту раз в четыре дня. Если этого не происходило, я сходил с ума от отчаяния. Я очень боялся, что жена бросит меня. Отец Аниты каждый день обрабатывал ее, требуя, чтобы она разорвала отношения со мной.

Один раз в месяц Аните позволялось навещать меня. На все про все – 15 минут. Между нами – стекло толщиной в десять сантиметров. Нужно кричать во весь голос, чтобы партнер смог тебя услышать. Она пыталась улыбаться и поддерживать меня. Но, как только покидала комнату, сразу же начинала рыдать. Об этом она рассказала, уже когда меня выпустили на свободу.

Выйдя из тюрьмы, мы с Анитой первым делом поехали в KFC. Я заказал себе восемь чикенбургеров и выдул три огромные колы. Любой футбольный доктор схватился бы за голову, если бы увидел мой рацион. Впервые более чем за три месяца я смог наесться досыта. Меня не покидало ощущение, будто я беглец и сейчас меня снова поймают и посадят.

После этого я поехал в парикмахерскую и сделал себе новую стрижку. Я больше не мог выглядеть как зэк. Затем быстро собрал свои вещи и заказал билеты на самолет. Мы должны были покинуть это место немедленно, тем же вечером. Я мечтал об этом все последние месяцы.

На паспортном контроле меня ждало еще одно испытание. Контролер посмотрел на меня и сказал: «Ага, вас я уже давно жду». Душа моя ушла в пятки. Неужели меня не выпустят отсюда? Человек за стеклом заметил мое смятение и улыбнулся: «Моя дочка болеет за «Гейланг Юнайтед». Можете дать автограф?» Я расписался. И засмеялся так громко, как давно уже не смеялся.

В 2008‑м это наконец случилось – я подписал контракт с бразильским клубом. Таким образом, я стал первым и единственным футболистом в истории, который выступал в чемпионатах всех шести континентальных конфедераций ФИФА.

Мне в жизни ничего не давалось легко. Но по сравнению с тем, через что пришлось пройти моим новым партнерам из «Атлетико Херманн Айхингер», все мои испытания – пустяк. Все эти ребята были выходцами из бедных семей, все росли в фавелах Рио-де-Жанейро или Сан-Паулу. Игрок по имени Дуглас рассказал, что юношей занимался лишь двумя вещами: играл в футбол и торговал наркотиками. Даже на школу времени не оставалось. В раздевалке я заметил у него на животе несколько жутких шрамов.

«Была перестрелка, поймал несколько пуль, – рассказал Дуглас. – Если бы не футбол, я бы уже давно сдох». Другие ребята говорили мне о том, что Дуглас до сих пор держит связь с наркобоссами из Рио.

Историческая для меня игра, дебютная в составе «Атлетико», должна была состояться в Жарагуа-ду-Сул. Пока мы добирались туда на автобусе, я чуть не перегорел. Волновался как школьник. Думал о судьбе, которая на протяжении 15 лет футболила меня из одной точки мира в другую. О миллионах километров, которые я преодолел ради футбола. Внезапно перед глазами промелькнула сцена из прошлого: мы с моим другом Тобиасом Пробстром сидим в школьной столовке и я даю клятву, что однажды обязательно буду играть в Бразилии. И вот я здесь. 25 лет спустя.

Вряд ли многие из тех 20 тысяч болельщиков, что пришли на стадион, знали о том, что я в шаге от мирового рекорда. Однако я внушил себе, что они радуются и танцуют именно в мою честь. Игра началась, и меня переполнило чувство гордости. Несмотря на всю боль и лишения, что принес мне футбол, в тот момент я был полностью удовлетворен тем, как сложилась моя карьера. Подумал: а ведь и я кое-какую пользу футболу принес. Но все эти мысли пришлось оставить на потом, потому что на мои ворота накатывала одна волна атак за другой. Похоже, в региональном чемпионате Бразилии не знают, что такое защита. Пришлось поднапрячься и выдать лучшую свою игру. Я не имел права на ляп в таком важном матче. Мы уступили 0:1, но телеканал, транслировавший игру, все равно признал меня лучшим игроком встречи.

На обратном пути мои одноклубники устроили настоящий карнавал. Они чувствовали, что этот день – особенный для меня. Кто-то из парней притащил в автобус ящик пива. У двоих были с собой барабаны – они задали ритм. Другие подыгрывали при помощи пластиковых бутылок, наполненных песком и камешками. Все начали петь, кое-кто даже танцевал в проходе. «Алемао, Алемао («немец» на португальском. – Прим. ред.)», – голосили они. Я поднялся со своего сиденья и начал танцевать с остальными.

Если бы только была возможность вырезать какой-нибудь эпизод из жизни и беспрерывно проживать его раз за разом до тех пор, пока не наступит смерть… Я бы выбрал те два безумных часа в развалюхе автобусе, когда мы пели и танцевали, отмечая мой рекорд.

Все команды Пфанненштиля

Клуб	Страна	Год
«Бад-Кетцинг»	Германия	1991–1993
«Пенанг»	Малайзия	1994
«Уимблдон»	Англия	1994–1995
«Ноттингем Форест»	Англия	1995–1997
«Синт-Трёденсе»	Бельгия	1995 (аренда)
«Орландо Пайретс»	ЮАР	1996 (аренда)
«Сембаванг Рейджерс»	Сингапур	1996 (аренда)
«ТПВ»	Финляндия	1997
«Хака»	Финляндия	1997–1998
«ПК-37»	Финляндия	1998
«Ваккер» Бургхаузен	Германия	1998–1999
«Гейланг Юнайтед»	Сингапур	1999–2000
«Данидин Текникал»	Новая Зеландия	2001–2003
«Брэдфорд»	Англия	2001
«Хаддерсфилд Таун»	Англия	2002
«Хам»	Германия	2002
«Брэдфорд Парк Авеню»	Англия	2002–2003
«Берум»	Норвегия	2003
«Калгари Мустангз»	Канада	2004
«Отаго Юнайтед»	Новая Зеландия	2005–2006
«Влазния»	Албания	2006–2007
«Бентонит»	Армения	2007
«Берум»	Норвегия	2007
«Ванкувер Уайткепс»	Канада	2007
«Атлетико Херманн Айхингер»	Бразилия	2008
«Флеккерей»	Норвегия	2008
«Манглеруд Стар»	Норвегия	2009
«Рамблерс»	Намибия	2009–2011

Между тем

Повесив перчатки на гвоздь, Пфанненштиль начал не менее яркую тренерскую карьеру. Лутц успел поработать в разных должностях (тренер вратарей, главный тренер, спортдиректор) в таких странах, как Англия, Новая Зеландия, Канада, Армения, Куба, Норвегия, Намибия и Зимбабве. Начиная с 2011‑го Пфанненштиль работает скаутом и начальником международного отдела в немецком «Хоффенхайме». Кроме того, во время крупных турниров выступает в качестве комментатора на немецком канале ZDF.