«Бабушка кричала: «Третьяка отравили!» И я ей верил»
«Я люто болел против сборной СССР»
Перед стартом очередного чемпионата мира по хоккею завсегда можно воспользоваться советом мистера Некто, который призывал зажмуриваться, провести обратный отсчет и по итогам этих нехитрых действий выяснить, кем ты был в прошлой жизни.
Я так и сделал, чтобы вспомнить просмотр своего первого международного матча. Жмурился прямо вот жестко, считал старательно и долго, но так и не вспомнил кому же так жутко проигрывала сборная СССР.
Ростом я был не больше табуретки, а в воротах играл Третьяк. Бабушка рубилась с подругой в «девятку» и после каждого пропущенного гола бросала карты и кричала: «Третьяка отравили!»
Я ей верил.
Но с кем же они играли-то... и год какой... не помню. Начало или середина 80-х наверное.
Вообще я с детства отчаянно болел против сборной СССР по той простой причине, что они просто пороли всех и это выглядело издевательством. Особенно люто я был против нее во время турнира на приз «Известий».
Я думал: ну мало того, что люди в гости приехали, так тут их еще и высекли как коз сидоровых. Как это неприлично! Какой смысл переться сюда? Чтоб тебя отодрали? Ну тогда конечно.
Скакал и прыгал после того, как однажды каким-то странным образом первое место выиграли канадцы. Это было в 1987 году и наши пропустили какую-то вялую банку от синей линии. Я чуть диван не раздробил от счастья.
«Настоящий обморок – тот самый гол Тео Флери»
Но потом настали другие времена, так что давайте дальше тревожить мумии и греметь бутылками в погребах.
Конечно, основной линией в переживаниях за сборную СССР/России было для меня наличие в ней спартачей, так как это дело являлось штучным товаром. Доходило до того, что если кого-то вызывали в сборную, то меня вообще не волновал результат – я смотрел только за сменами, где есть игрок «Спартака» и молился, чтобы он не накосячил. Но даже если он этого не делал, то все равно играл мало – рулили в те времена совсем другие игроки из других клубов.
Но самым страшным переживанием тех времен были вызовы в сборную вратаря Алексея Марьина.
Меня он и в «Спартаке» не особо впечатлял, а тут сборная, да и еще в паре с Трефиловым, который всегда был сильнее Марьина.
Говорили и писали, что, мол, это вратарское противостояние века и все такое прочее, но нет. Трефилов, на мой взгляд, был один из самых офигительных вратарей того времени, а Марьин был просто хороший голкипер.
Настоящим обмороком был для меня тот самый гол Тео Флери. Я тогда впервые в жизни вообще увидел такое. В левые ворота от дальнего борта Флери шарахнул со своей половины поля, а когда камера метнулась налево, то я увидел шайбу в пустых воротах и Марьина у лицевого борта. Уже потом я видел подобное не раз, но тогда это был настоящий шок-дебют.
Наши, правда, почти сразу же забили – чуть ли не через 10 секунд и забил вроде бы Касатонов. Комментировал игру, скорее всего, Евгений Майоров, который сказал, что эту шайбу сборная посвятит Марьину, чтобы он не расстраивался. Но я понимал, что это трындец.
Первый иностранный игрок, фамилию которого я запомнил, был, почему-то, Брайан Беллоуз. Почему – не знаю. Но самой большой загадкой в детстве для меня было написание и произношение имени вратаря Шона Бурка. Он был Sean Burke и всем в школе я так и говорил – Син Бурк. Все отвечали: вот это да, круто, мы такого не знаем.
Продолжение следует.
