«У нас в стране народ почему на спорт не ходят? Потому что живет тяжело»
«Из всех олимпийских чемпионов, с которыми мы работали, выделю одного скромного, русского мужика. Я сидел с ним в гримерной. Вы бы видели этого застенчивого парня: милый, добрый, воспитанный, честный. Его еще не съел этот мир шоу-бизнеса. И вряд ли съест...» (Валерий Сюткин о пятиминутном знакомстве с Александром Третьяковым на программе «Вечерний Ургант»).
На шее у Третьякова - олимпийское золото, на голове - ирокез, в плей-листе Вконтакте - Papa Roach, Muse и Rage Against The Machine, в группах - ФСБ, Антимайдан, Стрелков и Новороссия. Каждый пункт - позиция. В чем-то спорная, но живая, мужская позиция. Есть у Третьякова и другая, редкая для нашего спорта особенность - он уважает не только близких и тех, кто платит деньги. Третьяков дает автографы болельщикам и сам говорит им «спасибо», он не шутит в «Вечернем Ураганте», а пытается хоть что-то рассказать о своем странном скелетоне, он не не считает, что ему кто-то должен и даже не требует коттеджа в Новогорске. Третьяков, наконец, спокойно соглашается на телефонное интервью, которое нужно сделать срочно, за час. И весь этот час старается никого не обидеть. Даже попсу, которую мы так и не нашли у него Вконтакте.
ДЕД МОРОЗ, СТИШОК
- Помните, что пожелали себе в ночь на первое января 2014 года?
- С трудом. О здоровье говорил.
- И ни слова об олимпийских медалях?
- Нет. Мне просто тренироваться хотелось. Так, чтобы ничего не мешало. Вот сейчас спрашивают: какая мотивация у спортсмена, который выиграл Олимпиаду, чемпионат мира? Скелетон я люблю — вот мотивация.
- Вспомните свой лучший новый год.
- Сложно это. Три этапа есть. Первый, в детстве, с семьей. Ты маленький, ждешь чего-то особенного. Деда Мороза. Верил в него. Родители вызовут его, а ты стишок расскажешь, песенку споешь, станцуешь. Я даже письма писал, подарки заказывал.
- Разочаровывал дедушка?
- Нет, раз не помню. Да я ничего такого и не просил. Так, игрушки.
- Второй этап — это что?
- Уже такие, студенческие посиделки...
- Третий — спортивный?
- Да. Вот в прошлом году в конце декабря из дома уехал. Встречали праздник в Германии. Выпили по бокалу шампанского, да и все. Был еще такой случай как-то. 31 декабря вылетали на соревнования. Думали, что в Шереметьево встретим. Но я так притомился, что уснул прямо в капсуле комнаты ожиданий. Это Новый год, наверное, запоминающимся и был.
- В этом году капсула не намечается?
- Слава богу, дома буду. Еве, дочке, два года в декабре. Она уже все понимает, деда мороза ждет. С женой вот елку наряжают. Это мой первый такой праздник. Надо что-то придумывать срочно.
- Так, может, деда мороза и сыграете?
- Да почему нет? Надо творчески подойти.
НАСТЯ, ЕВА
- Ева родилась в декабре. Получается, вы тоже были на соревнованиях.
- Да, во Франции. Настя рожала, но вырваться я не смог.
- А хотели?
- Конечно. Но неделя всего соревнований оставалась. Сжимал кулаки, терпел и однажды утром получил сообщение: «Ты стал папой». То есть, смска ночью пришла, а я утром прочитал. Потом, не с первого раза, но созвонились. Рождение ребенка — это тот фактор, который помог мне стать сильнее.
- Как выбирали имя дочери?
- Сели с женой Анастасией, подумали.
- Первая девочка — Ева?
- Ну, примерно так.
- Сейчас имя популярное.
- Читал тут в новостях, что Елена Исинбаева также дочку назвала. Но в наше время имя «Ева» еще не было таким модным.
- Дочь понимает, кто ее папа?
- Да что вы. Во время Олимпиады ей всего годик был. Не застала. А сейчас у нее не было возможности меня по телевизору увидеть. Знает просто, что папа ездит на работу. Очень часто ездит.
- Не удивляется, откуда у вас такие большие санки?
- Скелетон на складе стоит. У меня ведь не дом, квартира.
- Вы ведь с женой познакомились до того, как стали известным спортсменом?
- Олимпийских наград тогда точно не было. Это 2008 год. Вместе были на сборах — она легкой атлетикой занималась, потом скелетоном. И все, закрутилось. Вот, меня спрашивают, что в женщине важнее: характер или внешность? Отвечаю: в Насте для меня все идеально.
- Жена планирует вернуться в спорт или, как сейчас бывает, стать вашим личным тренером?
- Да что вы, она с Евой.
- Пару лет назад вы сетовали, что ничего в жизни еще не успели: ребенка нет, дерево не посадили, дом не построили, ничего особенного не выиграли. Изменилась ведь жизнь.
- Получается, после Сочи один только дом и остался...
СОЧИ
– Перед Играми я общался с будущим чемпионом Олимпиады, а после того, как материал вышел в печать, два часа слушал крики спортсмена, что газетный тираж нужно уничтожить. Человек был в панике, боялся, что президент федерации увидит интервью и выгонит его из команды. Мол, не тем перед Играми занимается. Вот такая была паника.
– У меня такого не было. Понимал, что домашняя Олимпиада, что такой шанс дается раз в жизни. Но все более-менее спокойно прошло.
– Вы ведь даже уснули легко в ночь между стартами.
– Попробуй не уснуть. Скачал самую скучную книгу в мире. Точнее, статью из Википедии про экономику Московского царства. В общем, ввел себя в ступор и уснул через десять минут. Статью ту, кстати, так и не дочитал.
– Во всех четырех попытках в Сочивы разогнались за 4,47 секунды.
– Да, совпадение. Но я ведь все рекорды установил: и разгона, и прохождения. Сейчас уже понимаю, что был на пике формы. Полусекундный отрыв от второго места меня самого удивил. Не ожидал, что так много выиграю.
– Латыши вот увидели заговор. Ваш соперник Дукурс протесты спровоцировал.
– Нет. Дукурс-то, наоборот, все понял, поздравил. Это латвийские СМИ подняли бучу. Какой-то канал выпустил расследование. Мол, русские все сделали нечестно. Разгон вот вспомнили... Но не хочу. Это политика – сложная тема.
– После победы вы посадили дерево в Олимпийском парке вместе с Президентом Владимиром Путиным.
– Да. В этом октябре хотел посмотреть – растет ли? Но Олимпийский парк из-за «Формулы-1» разделили на части, так что я деревце не нашел.
– Какие воспоминания о Путине остались?
– Да обычные. Он там спрашивал: а не страшно ли?
– Предложили бы ему прокатиться.
– Нет, это угроза национального масштаба.
СЛАВА
– Сразу после победы вы попали на «Вечернего Урганта», где больше улыбались, чем говорили.
– А мне в гримерке сразу сказали: ничего делать не надо. Ваня сам все придумает.
– Было интересно наблюдать, как Иван вас провоцирует, а вы серьезно отвечаете.
– Да вроде он не провоцировал. Я, кстати, дома «Вечерний Ургант» иногда смотрю – примерно на такое веселое общение и рассчитывал.
– Кто придумывает шутки за Урганта?
– Я не знаю. Все в прямом эфире было. А что, придумывают?..
– Мы тоже не знаем. Валерий Сюткин, снимавшийся в той программе, рассказывал мне, что вы его поразили. Он ведь даже песню переиначил: «Конечно, Саня, олимпийский чемпион».
– А что он сказал обо мне?
– «Сидел с Третьяковым в гримерной. Вы бы видели этого застенчивого парня: милый, воспитанный, честный. Его еще не съел этот мир шоу-бизнеса. И вряд ли съест...»
– Странно. Мы о простых вещах говорили. Он спрашивал немного, я отвечал.
– Съел вас шоу-бизнес?
– Не знаю...
– Хорошо. Жить где хотите: в Москве?
– Нет, я люблю Красноярск.
– Клубы ночные хорошие у вас? Или нужно новые построить?
– Не знаю про клубы. А построить лучше развязки на дорогах. Ну и вообще полотно подлатать. Хотя нам и так хорошо. Красноярск – малая родина. Он мне любой мил.
– Завидуете зарплатам футболистов?
– Нет, как можно сравнивать?!
– Тогда вернемся к Сюткину. «Браво» слушали в детстве?
– Конечно. Это ведь целая эпоха. Но сейчас я всеяден. Рок, например, слушаю, Sum 41, классику люблю, но и попсу могу включить. Мне вообще все нравится.
– Вы чувствуете, что стали знаменитым человеком?
– Ничего такого особенного не встречаю. Я же скелетонист все-таки, а не хоккеист.
СКЕЛЕТОН
– Знаем, в детстве вы грезили хоккеем, но как все-таки попали в скелетон?
– Из бобслея. А в бобслей – из школы обычной. Друг пошел заниматься, а я за ним. Меня посильнее затянуло. Родители поддерживали и поддерживают. Они хоть не профессионально занимались, но в Советском Союзе все были спортсменами.
– Какую скорость развивает скелетон?
– До 146 км/ч.
– Проходите трассу на инстинктах, как Михаэль Шумахер, который в «Формуле-1» проходил один поворот, но в это же время следил за другим?
– Ну я точно не Шумахер. Летим головой вперед, глаза открыты, потому что все зависит от траектории в конкретном повороте. Управляем телом, плечами.
– Представим, что кто-нибудь заплатит условно миллион долларов, чтобы в Новый год прокатиться по сочинской трассе на скелетоне. Он выживет?
– Если с юниорской высоты, то не просто выживет, но и до финиша доедет. А если сверху?.. Скажу так: если упадет грамотно и на первых метрах, то отделается испугом. Но лучше бы не разгоняться, иначе результат будет грустный.
– Были несчастные случаи?
– Жертвами чаще становятся рабочие, которые подметают снег. Бывает, что их сносят. Я тоже разок близок был: еду, а в прямой видимости стоит человек и вроде как не торопится уходить. Слава богу, он успел сбежать.
– Скелетон – это адреналин?
– Уверен, что ни на одном из аттракционов мира нам с женой страшно не будет.
РАЗВЛЕЧЕНИЯ
– Что вас интересует, помимо скелетона?
– Хоккей, как уже говорил, футбол.
– Чемпионат мира в Бразилии смотрели?
– Смотрел, но не понимаю, чем все недовольны. Сыграли так, как и должны были. Две ничьи, поражение минимальное, это и есть наш уровень.
– Нужен ли футболу Капелло?
– Вот молодому виду спорта, скелетону, нужны иностранные специалисты. Вилли Шнайдер, например, очень много в нас вложил. А что касается футбола, не знаю. У нас вроде есть традиции.
– Читал, что вы театрал.
– Да что вы. Так, был, может, пару раз.
– Книгу можете какую-то выделить?
– Всем советую школьную программу. А так прям уж любимой – нет.
– Музыка тоже любая.
– Ну да.
– Кино?
– Все, что в прокате. Боевики, комедии, фантастика – все равно.
– Охота?
– Нет.
– Рыбалка?
– Могу порыбачить, но я не заядлый. Щучку поймал на пару кило – вот и весь рекорд.
– Что для вас отдых?
– Сейчас за счастье просто погулять с Евой. Ничего больше не надо. Так много спорта, что дома хочется спокойствия.
– После Олимпиады тоже дома были?
– Нет. Весной поехали во Вьетнам. С маленьким ребенком, конечно, особенный отдых, но все очень понравилось. Море люблю: и поплавать, и с масочкой понырять. Люди во Вьетнаме приятные, более дружелюбные, чем в Таиланде. Было интересно узнать новую страну, с историей ознакомиться.
– Что удивило?
– Многие вьетнамцы ходят в марлевых повязках. Американцы ведь их химоружием бомбили, поэтому сложилась традиция.
– Вы тоже в повязке ходили?
– Нет. Мне-то зачем. Ядов-то больше нет.
– Любите культуру других стран?
– Конечно, путешествовать нравится. Я говорил, что хоккей люблю. В Москве матчи КХЛ посещаю, в Сочи, у себя в Красноярске. Но когда получается сходить в Канаде – это что-то невообразимое. На «Калгари» всегда двадцать тысяч, шоу отменное. Впрочем, в России в этом плане тоже улучшение есть.
– Но народ все равно ходит слабо. На футбол, на хоккей. Чего уж об остальных видах говорить. Почему так?
– Люди так много и тяжело работают, что сил не остается.
– То есть низкая посещаемость не от легкой жизни?
– Можно и так сказать.
РОССИЯ
– За курсом доллара следите?
– А невозможно не следить. Новости открываешь – и все, сразу целый поток.
– Страшно? Мы вот не знаем, сколько будет стоить рубль через пару дней, когда интервью выйдет.
– Волнуюсь, конечно. Но, во-первых, не шопоголик. Из Европы мало что везу. Во-вторых, патриот – поддерживаю курс страны. Так что доллар, каким бы он ни был, напрягает, но не так чтобы особо.
– Вы вернулись из Германии. К русским там стали иначе относиться?
– Нет, все так же. Даже болели, приветствовали.
– То есть все хорошо?
– Да, главное, что есть семья, квартира и любимый спорт.
